Дело о пеликанах - Страница 99

— Мистер Грентэм, — сказал он, подбегая, — я знаю Эдварда. Он, похоже, на какое-то время бросил факультет. Личные проблемы.

— А где он?

— Родители определили его в частный госпиталь. Ему делают детоксикацию.

— Где это?

— Сильвер Спринт. Госпиталь Парклэйн.

— Давно он там?

— Около месяца.

Грентэм пожал ему руку.

— Спасибо. Я никому не скажу, что вы мне рассказали.

— Надеюсь, у него не будет неприятностей?

— Нет. Обещаю вам.

Машина остановилась возле банка. Вскоре Дарби вышла, неся с собой пятнадцать тысяч наличными. Ее пугало то, что она несет деньги. Ее пугал Линни. «Уайт и Блазевич» тоже вдруг стала казаться ей опасной.

Парклэйн был центром детоксикации для богатых и для тех, у кого дорогая страховка. Это было небольшое здание, окруженное деревьями, в полумиле от автомагистрали. Здесь, пожалуй, будет нелегко.

Грей вошел в вестибюль первым и спросил у дежурной на приеме, как можно увидеть Эдварда Линни.

— Он наш пациент, — довольно официально ответила она.

Он пустил в ход свою обаятельную улыбку.

— Да. Я это знаю. На юридическом факультете мне сказали, что он пациент. В какой он палате?

В это время в вестибюль вошла Дарби, направилась к фонтанчику и стала медленно пить.

— Он в палате номер 22, но к нему нельзя.

— На юридическом факультете мне сказали, что я могу его видеть.

— А кто вы, собственно, такой?

Вид у него был очень дружелюбный.

— Грей Грентэм из «Вашингтон пост». На юридическом факультете мне разрешили задать ему пару вопросов.

— Очень жаль, что они так распорядились. Видите, ли, мистер Грентэм, в их обязанности входит юридический факультет, а в наши — этот госпиталь.

Дарби взяла журнал и устроилась на диване. Очаровательная улыбка Грея медленно таяла.

— Понятно, — сказал он, все еще учтиво. — Могу я видеть администратора?

— Зачем?

— Это очень важное дело, и я должен видеть мистера Линни сегодня. Если вы мне не разрешите, тогда я буду вынужден обратиться к вашему начальнику. Я никуда отсюда не уйду, пока не переговорю с администратором.

Она посмотрела на него тем выразительным взглядом, которым посылают ко всем чертям, и отошла от стола.

— Подождите минуту. Можете присесть.

— Благодарю.

Она ушла, и Грей повернулся к Дарби. Он указал на двойные двери, которые, похоже, вели в единственный коридор. Сделав глубокий вдох, она быстро вошла туда. Двери вели в большое помещение, из которого в разные стороны расходились три больничных коридора. На медной дощечке были указаны палаты, с 18 по 30. Это было центральное крыло госпиталя, холл темный и тихий, с толстым фабричным ковром и обоями в цветочках.

За это ее могут арестовать. Ее схватит мощный охранник или матерая медсестра и посадит под замок; потом придут полицейские и заберут, а ее «сообщник» будет стоять и беспомощно смотреть, как они уводят ее в наручниках. Ее имя появится в газетах, в «Пост», и Хромой, если он грамотный, прочтет, и они достанут ее.

Когда она кралась вдоль закрытых дверей, пляжи и прохладительные напитки казались недосягаемыми. Дверь в палату 22 была закрыта. На ней кнопками были прикреплены имена: Эдвард Л. Линни и доктор Вэйн Маклэтчи. Она постучала.

Администратор был еще большая скотина, чем дежурная на приеме. И неудивительно, ведь ему за это неплохо платят. Он объяснил, что у них строгий режим относительно посещений. Его пациенты очень больные и ранимые люди, и их нужно оберегать. Доктора — прекрасные специалисты в своей области, но очень строго следят за тем, кому можно навещать пациентов. Посещения разрешались только по субботам и воскресеньям, но даже в эти дни в основном лишь члены семьи и друзья могли посидеть с больным, и то не более получаса. Приходится быть очень строгими. Эти ослабленные люди вряд ли в состоянии вынести допрос репортера, как бы серьезны ни были обстоятельства.

Мистер Грентэм спросил, когда мистера Линни могут выписать.

— О, это абсолютно конфиденциально! — воскликнул администратор.

— Вероятно, когда кончится страховка, — предположил Грентэм, который поддерживал разговор, чтобы задержать собеседника, ожидая с минуты на минуту услышать из-за двойных дверей громкие и сердитые голоса.

Упоминание страховки явно взволновало администратора. Мистер Грентэм спросил, нельзя ли, чтобы он, администратор, попросил мистера Линни ответить мистеру Грентэму на два вопроса, причем это займет менее тридцати секунд.

Администратор решительно отклонил эту просьбу. У них строжайший режим.

Кто-то приветливо ответил, и она вошла в комнату. Здесь ковер был толще, а мебель деревянная. Он сидел на кровати в джинсах, без рубашки и читал толстый роман. Ее поразила его красивая внешность.

— Извините, — мягко сказала она, закрывая за собой дверь.

— Входите, — ответил он, улыбаясь. Это было первое не медицинское лицо, которое он видел за последних два дня. И какое красивое лицо! Он закрыл книгу.

Она подошла к краю кровати.

— Я Сара Джэкобс. Работаю над статьей для «Вашингтон пост».

— Как вы вошли? — спросил он, явно радуясь.

— Просто вошла. Вы работали прошлым летом клерком в «Уайт и Блазевич»?

— Да. И позапрошлым тоже. Они мне предложили работу, когда я закончу учебу. Если закончу. Она протянула ему фотографию.

— Вы узнаете этого человека? Он взял ее и улыбнулся.

— Конечно! Его зовут … ой, подождите… Он работает в отделе нефти и газа на девятом этаже. Как же его зовут?