Дело о пеликанах - Страница 74

К оглавлению

— Входи.

Она закрыла за ним дверь и заперла ее на задвижку.

— Хочешь выпить? — спросила она.

— Конечно, а что у тебя есть?

— Вода, со льдом.

— Замечательно.

Она прошла в маленькую гостиную, где работал телевизор, но звук был выключен.

— Входи сюда, — сказала она.

Он поставил сумку на стол и сел на диван. Она стояла у бара, и секунду он с восхищением смотрел на ее джинсы. Туфель не было. Очень большой тонкий свитер с воротничком на одну сторону, где проглядывала бретелька от лифчика.

Она протянула ему воду и села в кресло около двери.

— Спасибо, — сказал он.

— Ты ел? — спросила она.

— Ты мне не говорила.

Она хихикнула:

— Прости меня. У меня было множество забот. Давай позвоним в обслуживание. Он кивнул и улыбнулся ей.

— Конечно. Мне пойдет все, что ты любишь.

— Я бы очень хотела жирный чизбургер с картошкой фри и холодным пивом.

— Отлично.

Она сняла трубку и заказала еду. Грентэм посмотрел в окно и увидел огни, проблескивающие вдоль Пятой авеню.

— Мне двадцать четыре. А тебе сколько? — Теперь она сидела на диване, потягивая воду со льдом. Он пересел на стул поближе к ней.

— Тридцать восемь. Женат один раз. Разведен семь лет и три месяца назад. Детей нет. Живу один с котом. Почему ты выбрала Сант Мориц?

— Были комнаты, и я убедила их, что мне важно заплатить наличными и не предъявлять удостоверений личности. Тебе здесь нравится?

— Здесь красиво. Что-то в старинном стиле.

— Но это не совсем отпуск.

— Здесь красиво. Как ты думаешь, сколько нам тут придется пробыть?

Она пристально его разглядывала. Шесть лет назад он опубликовал книгу о скандалах наверху, и, зная, что она не продается, она отыскала один экземпляр в общественной библиотеке в Новом Орлеане. Он выглядел на шесть лет старше, чем на фото, покрывшемся слоем пыли, но он старел красиво, с легкой сединой волос над висками.

— Я не знаю, на сколько мы тут останемся, — сказала она. — Мои планы могут поменяться за одну минуту. Я могу увидеть на улице чье-то лицо и улететь в Новую Зеландию.

— Когда ты уехала из Нового Орлеана?

— Ночью в понедельник. Взяла такси, чтобы доехать до Батон-Ружа, и это легко можно было бы проследить. Я улетела в Чикаго, где купила билеты в четыре разных города, включая Бойс, где живет моя мать. В последний момент я впрыгнула в самолет в «Ла Гвардиа». Я не думаю, что за мной кто-нибудь следил.

— Ты в безопасности?

— Может быть, в данный момент. За нами обоими будут охотиться, когда эта история будет опубликована. Предполагаю, она будет опубликована.

Грей потряхивал кубиками со льдом в воде и изучал ее.

— Это зависит от того, что ты мне расскажешь. И это зависит от того, сколько из этого можно проверить из других источников.

— Проверка лежит на тебе. Я расскажу тебе то, что знаю, и с этого момента ты предоставлен самому себе.

— Хорошо, когда мы начнем?

— После ужина. Я. предпочла бы беседовать на полный желудок. Ты спешишь, не так ли?

— Конечно, нет. У меня есть вся ночь и весь день завтра, и следующий день, и следующий. Я хочу сказать, что ты будешь говорить о самой большой истории за двадцать лет, так что я буду сидеть здесь до тех пор, пока ты будешь рассказывать.

Дарби улыбнулась и посмотрела в сторону. Ровно неделю назад они с Томасом ждали ужина в баре на Моутон. На нем был черный шелковый блейзер, хлопковая рубашка, красный галстук с мелким рисунком из лепестков и сильно накрахмаленные брюки хаки. Туфли, но без носков. Пуговицы на рубашке были расстегнуты, а у галстука был сильно ослаблен узел. Пока они ждали столика, они говорили о Виргинских островах. Дне благодарения и Гэвине Верхике. Он быстро пил, и это не было необычным. Позднее он напился, и это спасло ей жизнь.

За семь дней она прожила год, а сейчас она говорила с живым человеком, который не желал ее смерти. Под журнальным столиком она скрестила ноги. То, что он находился в ее комнате, не было неприятно. Она расслабилась. Его лицо говорило: «Положись на меня». А почему бы и нет? На кого еще она могла положиться?

— О чем ты думаешь? — спросил он.

— У меня была длинная неделя. Семь дней назад я была обычной студенткой-юристом, которая думала только о том, как справиться с учебой. Посмотри на меня сейчас.

Он смотрел на нее. Он старался не терять самообладания и не походить на студента-первокурсника, который с глупым видом таращит глаза, но он смотрел. Волосы были темными и очень короткими, прическа была довольно модная, но ему больше понравился вариант с длинными волосами во вчерашнем факсе.

— Расскажи мне о Томасе Каллахане, — сказал он.

— Почему?

— Не знаю. Он ведь является частью этой истории, не так ли?

— Да. Мы перейдем к этому позднее.

— Хорошо. Твоя мать живет в Бойсе?

— Да, но она ничего не знает. А где твоя мать?

— В Шорт Хиллс, Нью-Джерси, — ответил он с улыбкой. Он побалтывал воду с кубиками льда и ждал, что она скажет. Она думала.

— Что тебе нравится в Нью-Йорке? — спросила она.

— Аэропорт. Самый быстрый способ отсюда уехать.

— Мы с Томасом были здесь летом. Тут жарче, чем в Новом Орлеане.

Внезапно Грентэм осознал, что она была не просто симпатичной студенткой, а вдовой в трауре. Бедная леди страдала. Ей было не до того, чтобы рассматривать его прическу или одежду. Она чувствовала боль. Черт возьми!

— Прости, что я упомянул Томаса, — сказал он. — Я больше не буду о нем спрашивать.

Она улыбнулась и ничего не сказала.