Дело о пеликанах - Страница 31

Каллахан жадно впитывал каждое слово.

— Это очень хорошо.

— Да. Я расскажу тебе почему, позже, когда больше выпьем. Ты будешь ждать, что я проболтаюсь тебе, кто еще в этом списке, а я не должен этого делать. Я пытаюсь быть другом, Томас.

— Продолжай.

— В любом случае нет пути, по которому утечка произошла бы от нас. Невозможно. Она должна была исходить из Белого дома. Там полно людей, которые ненавидят Коула, и информация растекается подобно потоку через ржавые трубы.

— Возможно, утечка произошла из-за Коула.

— Может быть. Он грязный ублюдок, и согласно одной версии он выпустил информацию о Прайсе и Мак-Лоренсе, чтобы напугать всех, а потом объявить фамилии двух кандидатов, которые кажутся более умеренными. Это похоже на него.

— Я никогда не слышал о Прайсе и Мак-Лоренсе.

— Вступи в клуб. Они оба очень юны, тридцать с небольшим, с совсем небогатым судейским опытом. Мы их не проверяли, но, по-видимому, они радикально консервативны.

— А остальные в списке?

— Слишком рано спросил. Пропустил два пива и уже выстрелил вопрос.

Принесли напитки.

— Я хотел бы немного грибов, фаршированных мясом крабов, — сказал Верхик официанту. — Чтобы пожевать что-нибудь. Я умираю от голода.

Каллахан протянул свой пустой стакан.

— Повторите заказ.

— Не спрашивай опять, Томас. Может быть, ты вынесешь меня отсюда через три часа, но я никогда не скажу. Ты это знаешь. Скажем, по-видимому, Прайс и Мак-Лоренс отражают весь список.

— Все неизвестные?

— В основном, да.

Каллахан сделал медленный глоток шотландского напитка и покачал головой. Верхик снял пиджак и развязал галстук.

— Давай поговорим о женщинах.

— Нет.

— Сколько ей лет?

— Двадцать четыре, но очень развитая.

— Ты мог бы быть ее отцом.

— Мог бы. Кто знает.

— Откуда она?

— Из Денвера. Я говорил тебе.

— Люблю девушек с запада. Они такие независимые, непретенциозные. Похоже, все носят «Ливайзы» и у всех длинные ноги. Я мог бы жениться на такой. У нее есть деньги?

— Нет. Ее отец погиб в авиакатастрофе четыре года назад. Мать получила компенсацию.

— Тогда у нее есть деньги.

— Она чувствует себя комфортно.

— Пари, что она в порядке. У тебя есть ее фотография?

— Нет. Она не внучка и не пудель.

— Почему ты не привез фотографию?

— Закажу, чтобы выслать тебе одну. Почему это так развлекает тебя?

— Забавно. Великий Томас Каллахан, любитель свободных женщин, влюбился по уши.

— Я не влюбился.

— Это рекорд. Сколько? Девять, десять месяцев? Почти год ты фактически поддерживаешь постоянную связь, не так ли?

— Восемь месяцев и три недели, но никому не рассказывай, Гэвин. Для меня это не просто.

— Твой секрет в надежных руках. Расскажи мне все подробности. Какой у нее рост?

— Сто семьдесят, сто двенадцать фунтов, длинноногая, джинсы «Ливайз» в обтяжку, независимая, непритязательная, типичная в твоем понимании западная девушка.

— Я должен подыскать себе кого-нибудь. Ты собираешься жениться на ней?

— Конечно, нет! Кончай свое пиво.

— Похоже, ты теперь исповедуешь моногамию?

— А ты?

— Черт возьми, нет. И никогда ранее. Но мы говорим не обо мне. Томас, мы говорим о Питере Пене сейчас, Каллахане — Холодной Руке, человеке с версией самой блестящей женщины в мире. Скажи мне, Томас, и не лги своему лучшему другу, просто посмотри мне в глаза и признайся, что ты не устоял перед моногамией.

Верхик слегка наклонился через стол, глядя на Томаса и глупо ухмыляясь.

— Не так громко, — сказал Каллахан, оглядываясь вокруг.

— Ответь мне.

— Назови мне другие имена в списке, и я отвечу тебе.

Верхик отодвинулся.

— Отличная попытка. Думаю, что ответом будет «да». Мне кажется, ты влюблен в эту девушку, но слишком труслив, чтобы признаться в этом. Считаю, она твой выигрыш, парень.

— Ладно, пусть будет так. Тебе от этого легче?

— Да, намного легче. Когда я смогу увидеть ее?

— Когда я смогу встретиться с твоей женой?

— Ты запутался, Томас. Тут есть основное различие. Ты не хочешь встречаться с моей женой, а я хочу увидеть Дарби. Вот видишь. Уверяю тебя, они совершенно непохожи.

Каллахан улыбался и продолжал неторопливо пить. Верхик расслабился и скрестил ноги в проходе. Поднес к губам зеленую бутылку.

— Ты возбужден, приятель, — сказал Каллахан.

— Извини. Я пью так быстро, как только могу.

Подали грибы в булькающих кастрюльках с длинной ручкой. Верхик бросил в рот два кусочка и стал яростно жевать. Каллахан наблюдал. «Chivas» отдавался голодной болью, ему нужно было подождать несколько минут. Все-таки он предпочитал алкоголь после еды.

Четыре араба с шумом уселись за соседний столик, смеясь и болтая на своем языке. Все четверо заказали виски.

— Кто их убил, Гэвин?

Он пожевал минуту, затем с трудом проглотил.

— Если бы я и знал, то все равно не сказал бы. Но, клянусь тебе, я не знаю. Непостижимо. Убийцы исчезли, не оставив следа. Все было тщательно запланировано и отлично исполнено. Ни одной улики.

— Почему такая комбинация?

Он отправил в рот еще один кусочек.

— Совсем просто. Это так просто, так легко объяснить. Они были такой естественной мишенью. У Розенберга не было охранной системы в городской квартире. Любой вполне прилично одетый грабитель мог войти и выйти. А бедный Дженсен околачивался в таких местах в полночь. Они были брошены на произвол судьбы. В соответствующий момент каждый умер. Другие семь представителей Верховного суда имели агентов в своих домах. Вот почему выбрали их. Они были глупцами.