Дело о пеликанах - Страница 15

— Кинотеатр Монроуза, в полночь, — повторил Каллахан.

— Где это? — спросила она.

Каллахан закончил юридическую школу в Джорджтауне.

— Не уверен, но думаю, что это в непристойном районе.

— Он был гомосексуалистом?

— Я слышал разговоры. Очевидно.

Они сидели на краю кровати, обернув ноги простыней. Президент распорядился о неделе национального траура. Флаги приспустить. Завтра закрываются федеральные учреждения. Простой организации похорон недостаточно. Он болтал еще что-то в течение нескольких минут, по-прежнему глубоко опечаленный, даже потрясенный, очень человечный, но тем не менее Президент и гражданин, четко несущий службу. Он вздохнул с открытой улыбкой дедушки, полной доверия, мудрости и утешения.

На лужайке перед Белым домом появился репортер Эн-Би-Си и заполнил пробелы в речи Президента. Полиция молчит, но, по-видимому, на данный момент нет подозреваемых, как и не за что зацепиться. Да, оба судьи находились под охраной ФБР, которое никак не комментирует это событие. Да, «Монроуз» — место, облюбованное гомосексуалистами. Да, много угроз раздавалось в адрес обоих, особенно Розенберга. И может быть много подозреваемых, прежде чем найдут истинного.

Каллахан выключил телевизор и направился к створчатой двери, где утренний воздух был более насыщенным.

— Нет подозреваемых, — пробормотал он.

— Я могу назвать как минимум двадцать, — сказала Дарби.

— Да, но почему такое сочетание? С Розенбергом понятно, но почему Дженсен? Почему не Мак-Дауэл или Янт? Оба, несомненно, еще большие либералы, чем Дженсен. Не вижу смысла. — Каллахан сел у дверей в кресло-качалку и взъерошил волосы.

— Я приготовлю еще кофе, — сказала Дарби.

— Нет, нет. Я проснулся.

— Как твоя голова?

— Нормально, но я поспал бы еще часика три. Думаю, что надо отменить занятия. Я не в настроении.

— Отлично.

— Черт, я не могу поверить в это. Этот дурак занимает две должности. Что означает восемь к девяти, т. е. выбор в пользу республиканцев.

— Они должны быть поддержаны в первую очередь.

— Мы не будем признавать Конституцию через десять лет. Это печально.

— Вот почему их убили, Томас. Кто-то или какая-то группа хочет иметь другой суд, с абсолютным преобладанием консерваторов. Выборы в будущем году. Розенбергу исполняется или исполнился девяносто один год. Мэннингу восемьдесят четыре. Янту восемьдесят с небольшим. Они все скоро умрут или же проживут еще лет десять. Демократ может быть избран Президентом. Почему не воспользоваться шансом? Убить их сейчас, за год до выборов. Это имеет смысл, если у кого-то были такие намерения.

— Но почему Дженсен?

— Он был препятствием. И, очевидно, легкой целью.

— Да, но он в основном человек умеренных взглядов с периодическим уклоном влево. И он был назначен республиканцем.

— Ты хочешь «Кровавую Мэри»?

— Неплохая мысль. Минутку. Я пытаюсь поразмышлять над этим.

Дарби полулежала на кровати, пила кофе маленькими глотками и смотрела, как солнце начинает освещать балкон.

— Подумай над этим, Томас. Время выбрано отлично. Перевыборы, назначения, политика и все прочее. Но не забудь и ожесточенность, и радикалов, фанатиков, прожигающих жизнь и ненавидящих гомосексуалистов, арийцев и нацистов, подумай обо всех группах, способных на убийство, и обо всех угрозах в адрес суда, и тогда будет понятно, что наступил самый лучший момент для неизвестной неприметной группы покончить с ними. Это ужасно, но время самое подходящее.

— И кого ты считаешь такой группой?

— Кто знает!

— «Подпольную армию»?

— Они не так уж и незаметны. Они убили судью Фернандеса в Техасе.

— Не используют ли они бомбы?

— Да, специальные. С пластмассовыми взрывателями.

— Вычеркни их.

— Я никого не исключаю сейчас. — Дарби встала и запахнула халат. — Пойдем. Я подкреплю твои силы «Кровавой Мэри».

— Только если выпьешь со мной.

— Томас, ты профессор. Ты можешь отменить занятия, если хочешь. Я студентка и…

— Я улавливаю связь.

— Я не могу больше пропускать занятия.

— Я завалю тебя на конституционном праве, если ты не пропустишь занятия и не выпьешь со мной. Я получил книгу с мнениями Розенберга. Давай прочитаем их, потягивая «Кровавую Мэри», потом вино, потом что-нибудь еще. Я уже пропустил немного.

— В девять у меня занятия по федеральной процедуре, и я не могу пропустить их.

— Я собираюсь позвонить декану и попросить об отмене всех занятий. Тогда ты выпьешь со мной?

— Нет. Пойдем, Томас.

Он последовал за ней вниз по лестнице на кухню, чтобы выпить кофе и ликера.

Глава 6

Не убирая трубку с плеча, Флетчер Коул нажал другую кнопку телефонного аппарата, стоящего на столе в Овальном кабинете. Лампочки трех линий мигали, поддерживая связь. Он медленно шагал взад-вперед перед столом и слушал, одновременно просматривая двухстраничный доклад Хортона из суда. Он совершенно не обращал внимания на Президента, который припадал к земле перед окнами, хватая руками в перчатках короткую клюшку для игры в гольф, сначала яростно глядя на желтый мячик, затем медленно направляясь по голубому ковру к желтой лунке в десяти футах от него. Коул прорычал что-то в трубку. Его слова были не слышны Президенту, который слегка ударил по мячу и теперь смотрел, как тот катится прямо в лунку. Щелчок — и мяч откатился на три фута в сторону. Президент в носках прошагал к следующему мячу и вздохнул, наклонившись над ним. Этот был оранжевого цвета. Он просто ударил по нему, и тот вкатился прямо в лунку. Восемь в ряду. Двадцать семь из тридцати.